Воспоминания о рахманиновеи. и. остромысленский с. в. рахманинов(мелочи, впечатления, воспоминания)
сергей васильевич рахманинов — прекрасный образец человека. гениальный пианист, композитор и дирижёр. образцовый, любящий муж, отец и счастливый дедушка < >
совершенно напрасно многие из нас считают сергея васильевича суровым отшельником, каким-то анахоретом, замкнувшимся в свой талант. замкнутость сергея васильевича — не что другое, как скромность, суровая требовательность к самому себе и тонко развитое чувство меры. несуществующую фигуру отшельника надо забыть. натура сергея васильевича наполнена до краёв здоровой жизнерадостностью. в нём много внимания и ласки к людям. его юмор искрится и пенится, как шампанское в только что щёлкнувшей бутылке, заражая всех окружающих. угрюмым я его не видел ни разу. правда, сергей васильевич часто утомляется и бывает огорчён или даже подавлен. тогда мешки под его глазами становятся более скульптурными и резче выступает в правом углу рта так называемая складка горечи; много ли весёлого в нашей эмигрантской жизни?
у сергея васильевича абсолютный слух, и не только к таинствам звука. он чувствует фальшь во всех её формах, в какие бы красивые крендели и узоры она ни наряжалась: фальшь самой тонкой обольстительной лести, бездушной игры или ложного пафоса.
в натуре сергея васильевича нет никаких «раздвоений» или «провалов», нет ничего ненормального, кроме разве скромности (и даже застенчивости), гипертрофически разросшейся, несмотря на его потрясающий мировой успех. тридцать лет живёт рахманинов с друзьями своего детства и с их друзьями, его обожающими, но и до сих пор он не всегда решается на рояле или готовиться в их присутствии к очередному концерту. подумайте только: он опасается побеспокоить их своей незатейливой игрой.
всё свойственное цельному, совершенно здоровому человеку представлено в рахманинове ярко, красиво и полно. даже почерк. сергей васильевич выделяется своим исключительным изяществом. и в галерее величайших людей сергей васильевич занимает почётное место. там, где чайковский, там, где чехов.
сергей васильевич рахманинов строг и требователен к самому себе. он исключительно суров при оценке своих собственных достижений. эта постоянная неудовлетворённость собой чрезвычайно характерна для всех действительно великих творцов и жрецов, которые призываются «к священной жертве», — творцов милостью божьей. и в то же время эта неудовлетворённость собой — тяжёлая крестная мука. я никогда не забуду одной своей беседы с сергеем васильевичем, состоявшейся после непринуждённого ужина в интимном кругу его друзей и членов семьи. взгляд его серых глаз вдруг как-то углубился, запрятался куда-то внутрь, прекратил связь с окружающей действительностью. и замелькали в этих замечательных глазах какие-то тревожные огоньки, полные отчаяния и муки.
— только два концерта, иван иванович, мне, только один или два во всём моём «турне». один или два. ими и живу. живу только воспоминанием об этой удаче. а всё
сергей васильевич сидел, не шевелясь, в какой-то согнутой, казалось бы, неудобной позе, как будто застыл, а его невидящий взгляд смотрел куда-то сквозь стены. и нельзя было не почувствовать за него острой, обжигающей боли. а между тем передо мной сидел признанный всем миром колдун-чародей, великий творец, постигший целиком все тайны рояля и ими в совершенстве овладевший. ещё недавно восхищённый им знаменитый музыкант сказал:
— этот человек всё может. он знает рояль, как чародей. я не удивлюсь, если на наших глазах он спокойно, без усилий сложит рояль, превратив его в какой-нибудь маленький предмет, заберёт этот предмет к себе под мышку и раскланяется с вами при его всегда , но сдержанной улыбке.
©
Популярные вопросы