Гуси в полынье ледостав на енисее наступает постепенно. сначала появляются зеркальные забереги, по краям хрупкие и неровные. в уловах и заводях они широкие, на быстрине -- узкие, в трещинах. но после каждого морозного утра они все шире, шире, затем намерзает и плывет шуга. и тогда пустынно шуршит река, грустно, утихомиренно засыпая на ходу. с каждым днем толще и шире забереги, уже полоса воды, гуще шуга. теснятся там льдины, с хрустом лезут одна на другую, крепнет шуга, спаивается, и однажды, чаще всего в студеную ночь, река останавливается, и там, где река сердито громоздила по стрежи льдины, остается нагромождение торосов, острые льдины торчат так и сяк, и кривая, взъерошенная полоса кажется непокорно вздыбленной шерстью на загривке реки. но вот закружилась поземка, потащило ветром снег по реке, зазвенели льдины, сдерживая порывы ветра; за них набросало снегу, окрепли спайки. скоро наступит пора прорубать зимник -- выйдут мужики с пешнями, топорами, вывезут вершинник и ветки, и там, где взъерошилась река, пробьют в торосах щель, пометят дорогу вехами, и вот уж самый нетерпеливый гуляка или заботами гонимый хозяин погонит робко ступающего меж сталисто сверкающих льдин конишку, сани бросает на не обрезанных еще морозами глыбах, на не умягченной снегами полознице. но как бы ни была круга осень, как бы густо ни шла шуга, она никогда не может разом и везде усмирить енисей. на шиверах, порогах и под быками остаются полыньи. самая большая полынья -- у караульного быка.
Спасибо
Популярные вопросы