Синквейн "Фауст".
Только свое!!!

жизнь порой казалась мне скучной, однообразной. каждый день одно и тоже - школа, , редкие ссоры с но, произошло кое-что, что изменило моё отношение к каждодневной рутине.

утро. я проснулась от солнечного света, проникшего сквозь занавески, колыхавшиеся от малейшего дуновения ветра. посмотрев на часы, стоявшие на тумбочке. я увидела время - 7: 58. через две минуты должен был позвонить будильник. устало потянувшись, я поднялась с кровати и села на её край. о чём-то подумав, наконец-то пересилила себя и окончательно оторвалась от неё.

почитисв зубы и позавтракав, я кинула напоследок родителям: "пока! " и вышла из дома.

чтобы скоротать путь, я решила пройти через парк, разделявший меня и мою школу.

холодный осенний ветер подхватывал листья, срывая их с веток. они разлетались в разные стороны золотистым, багряным, алым вихрем, уносясь куда-то за кроны деревьев. как завороженная, я провожала их взглядом, замерла на месте. на мгновение мне показалось, что это птицы поспешно улетают далеко на юг, а шелест напоминал их прошальный крик: "прощайте, до весны! "

знаете, в тот момент я абсолютно забыла обо всём. все проблемы, переживания куда-то улетучились, испарились в этих красках осени. почему? наверное потому что тогда моя голова не была загружена печальными, тяжёлыми мыслями. мне было просто нужно хоть раз окунуться в красоту природы.

я никогда не забуду тот день.

казнь пугачева на площади. встречей, в полном смысле слова, назвать эту ситуацию нельзя, но пушкин все же вводит ее в художественное пространство повести. пугачев узнал гринева в толпе и кивнул ему головою, которая через минуту мертвая и окровавленная, показана была народу. голова, которая кивнула, может быть мертвой, но выражение глаз, само лицо наверняка никогда не забудутся гриневым, будут вызывать в памяти все встречи, все разговоры о чести, о достоинстве, о правде, о любви, о преступлении, о наказании, о добре и

герасим - это дворник, который жил у барыни. это высокий мужчина, сильный, но помимо этих хороших качеств у него был свой недуг, мешающий ему жить, - он был глухонимым. герасим необщительный, работящий. он не любил пьяных. герасим был умным, хоть не мог разговаривать и слышать. у рассказе мы узнаём его добрым человеком, который смог приютить маленького щенка. возможно не лучший поступок было его топить. на этом моменте многие читатели заостряли своё внимание. никому не понятно, почему герасим так жестоко расправился со своим "лучшим"

- вот вы говорите, что человек не может сам по себе понять, что хороню, что дурно, что все дело в среде, что среда заедает. а я думаю, что все дело в случае. я вот про себя скажу. так заговорил всеми уважаемый иван васильевич после разговора, шедшего между нами, о том, что для личного совершенствования необходимо прежде изменить условия, среди которых живут люди. никто, собственно, не говорил, что нельзя самому понять, что хорошо, что дурно, но у ивана васильевича была такая манера отвечать на свои собственные, возникающие вследствие разговора мысли и по случаю этих мыслей рассказывать эпизоды из своей жизни. часто он совершенно забывал повод, по которому он рассказывал, увлекаясь рассказом, тем более что рассказывал он искренно и правдиво. так он сделал и теперь. - я про себя скажу. вся моя жизнь сложилась так, а не иначе, не от среды, а совсем от другого. - от чего же? - спросили мы. - да это длинная . чтобы понять, надо много рассказывать. - вот вы и расскажите. иван васильевич задумался, покачал головой. - да, - сказал он. - вся жизнь переменилась от одной ночи, или, скорее утра. - да что же было? - а было то, что был я сильно влюблен. влюблялся я много раз, но это была самая моя сильная любовь. дело прошлое; у нее уже дочери замужем. это была да, варенька - иван васильевич назвал фамилию. - она и в пятьдесят лет была замечательная красавица. но в молодости, восемнадцати лет, была прелестна: высокая, стройная, грациозная, и величественная, именно величественная. держалась она всегда необыкновенно прямо, как будто не могла иначе, откинув немного назад голову, и это давало ей, с ее красотой и высоким ростом, несмотря на ее худобу, даже костлявость, какой-то царственный вид, который отпугивал бы от нее, если бы не ласковая, всегда