Центральными эпизодами картины являются сцены на восставшем корабле и расстрел правительственными войсками мирной демонстрации на лестнице, ведущей к Воронцовскому дворцу. Для съёмок корабельных сцен самой естественной мыслью было использовать подлинный броненосец, на котором когда-то и разыгрались трагические события мятежа, но оказалось, что за прошедшие 20 лет от «Потёмкина» не осталось даже обломков. Тогда нашли другой военный корабль, броненосец «Двенадцать апостолов», очень похожий на «Потёмкина». К тому моменту этот корабль стоял без движения, охраняя вход в маленькую бухту, где располагались крупные артиллерийские склады. Восстание, как известно, произошло «на походе», в открытом море, и чтобы во время съёмок в кадр не попадала береговая линия, «Двенадцать апостолов» поворачивали под разными углами к скалам.
Одной из самых потрясающих сцен в мировом кинематографе до сих пор остаётся расстрел на лестнице. В первоначальном варианте сценария эта сцена отсутствовала. По воспоминаниям членов съёмочной группы идея этого эпизода родилась, когда во французском журнале «Интернасьональ» за 1905 год увидели рисунок, сделанный очевидцем тех событий. Из этого небольшого рисунка родились бессмертные образы безногого инвалида на корявой тележке, матери с убитым сыном на руках, бешено скатывающейся по мраморной лестнице детской коляске…
В декабре 1925 фильм «Броненосец «Потёмкин» был впервые показан на киноэкране. Показ состоялся в Большом театре в Москве, и увидели его тогда только делегаты XIV съезда ВКП(б). А премьера для широкой публики состоялась в январе 1926 года в кинотеатре «Художественный» на Арбате. Зрителей встречал огромный макет броненосца вдоль фасада и персонал кинотеатра, одетый в матросскую форму. Успех был невероятный, титры, поясняющие развитие сюжета в немом кино, зрители читали хором, во весь голос, многие плакали. Как вспоминал Эйзенштейн, незадолго до финала картины он вдруг вспомнил, что последний кусок только что смонтированной ленты был не приклеен, как положено, а лишь едва-едва, чуть ли не слюной, соединён с основной частью, и в таком виде плёнка была заправлена в кинопроектор. В самый ответственный момент фильма, в миг наивысшего сопереживания зала, во время премьеры (ответственнейший момент для любой картины) должен был произойти обрыв, который неизбежно смазал бы впечатление. Тому, что обрыв всё-таки не произошёл, Эйзенштейн так никогда и не смог найти внятного объяснения. А на следующее утро он проснулся знаменитым… Фильм же его до сих пор во всём мире признан бесспорной классикой киноискусства.
Спасибо
Популярные вопросы