Профессорская дача на берегу финского залива. в отсутствие хозяина, друга моего отца, нашей семье позволялось там жить. даже спустя десятилетия помню, как после утомительной дороги из города меня обволакивала прохлада деревянного дома, как собирала растрясшееся, распавшееся в экипаже тело. эта прохлада не была связана со свежестью, скорее, как ни странно, — с упоительной затхлостью, в которой слились ароматы старых книг и многочисленных океанских трофеев, непонятно как доставшихся профессору-юристу. распространяя солоноватый запах, на полках лежали засушенные морские звёзды, перламутровые раковины, резные маски, пробковый шлем и даже игла рыбы-иглы. аккуратно отодвигая дары моря, я доставал с полок книги, садился по-турецки в кресло с самшитовыми подлокотниками и читал. листал страницы правой рукой, а левая сжимала кусок хлеба с маслом и сахаром. откусывал задумчиво и читал, и сахар скрипел на моих зубах. это были жюль-верновские романы или журнальные, переплетённые в кожу описания экзотических стран — мир неведомый, недоступный и от юриспруденции бесконечно далёкий. на своей даче профессор собрал, очевидно, то, о чём ему мечталось с детства, что не предусматривалось его нынешним положением и не регулировалось «сводом законов российской империи». в милых его сердцу странах законов, подозреваю, не было вообще. время от времени я поднимал глаза от книги и, наблюдая угасание залива за окном, пытался понять, как становятся юристами. мечтают об этом с детства? сомнительно. в детстве я мечтал быть дирижёром или, скажем, брандмейстером, но юристом — никогда. ещё я представлял себе, будто остался в этой прохладной комнате навеки, живу в ней, как в капсуле, а за окном перемены, перевороты, землетрясения, и нет там больше ни сахара, ни масла, ни даже российской империи — и только я всё сижу и читаю, читаю… дальнейшая жизнь показала, что с сахаром и маслом я угадал, а вот сидеть и читать — этого, увы, не получилось. найти тему, микротему, основную мысль ,стиль