помнится, нянька, бывало, говорила:
- и с чего ты такая ? мелет-мелет невесть как только язык у тебя не устает,
живы во мне доныне картинки детства, обрывки, миги. вспомнится вдруг игрушка, кубик с ободранной картинкой, складная азбучка с буквой, похожей на топорик или жука, солнечный луч на стенке, дрожащий ветка живой березки, выросшей вдруг в кроватке у образка, зеленой такой, чудесной. краска на дудочке из жести, расписанной ярко розами, запах и вкус ее, смешанный с вкусом крови от расцарапанной острым краем губки, черные тараканы на полу, собравшиеся залезть ко мне, запах кастрюльки с боженька в уголке с лампадкой, лепет непонимаемой молитвы, в которой светится «деворадуйся»
я говорил с игрушками — живыми, с чурбачками и стружками, которые пахли «лесом» — чем-то чудесно- страшным, в котором «волки».< >
но и «волки» и «лес» — чудесные. они у меня мои.
депр
я говорил с белыми звонкими досками - горы их были на дворе, с зубастыми, как страшные «звери», пилами, с блиставшими в треске топорами, которые грызли бревна. на дворе были плотники и доски. живые, большие плотники, с лохматыми головами, и тоже живые доски. все казалось живым, моим. живая была метла, — бегала по двору за пылью, мерзла в снегу и даже плакала. и половая щетка была живая, похожая на кота на палке. стояла в углу— «наказана». я утешал ее, гладил ее волосики.
прич
Популярные вопросы