уже погибли почти все лица, которые во время болезни ивана грозного склонялись на сторону его двоюродного брата, князя владимира андреевича, но сам владимир еще оставался жив. до какой степени ему не доверял царь после болезни своей, видно из того, что несколько раз брал с него записи (письменные обязательства) верно служить и ему, царю, и сыну его. князь владимир должен был при этом обещать, что пойдет войной даже на своего родного брата, если прикажет царевич; донесет ему даже на свою мать, если та умыслит ему какое зло, и пр.
иван грозный переменил у владимира всех бояр и слуг, из одной волости перевел его в другую, наконец, и совсем покончил с ним. по одному известию, князь замышлял перейти в подданство. сигизмунду. так ли это было действительно или это была клевета – трудно судить; но вначале владимир андреевич погиб. по одним известиям, он был осужден в присутствии царя выпить отраву, по другим – ему была отрублена голова. с ним вместе казнены были его жена, дети, и даже служанок, выразивших сочувствие своим , расстреляли.
ненасытная злоба кипела в сердце ивана iv; никакие жертвы, казалось, не могли утолить ее: очевидно, страшная душевная болезнь обуревала его. вечный страх измены помрачал ум его, делал его злобным, жестоким. страшась сам всего, он хотел страшить мало того что он беспощадно истреблял боярские роды, он хотел быть страшен и простому люду. несомненно, что опричники своими доносами и клеветами разжигали все пуще и пуще больную душу ивана.
летом 1569 года явился к грозному какой-то бродяга с доносом, что новгородцы хотят предаться польскому королю. доносчик заявил, что написана даже грамота к королю и хранится в софийском соборе, за образом богоматери. царь отправил в новгород доверенное лицо вместе с доносчиком, и грамота действительно нашлась в указанном месте. говорят, что доносчик из мести новгородцам, чем-то обидевшим его, сам сочинил грамоту и искусно подписался под руку архиепископа и некоторых влиятельных новгородцев.
иван грозный поверил доносу. новгородцы и псковичи, среди которых еще жили предания о старых вольностях, могли казаться ему подозрительными. весьма вероятно, что в новгороде, вдали от москвы, смелее, чем где-либо, поговаривали о бесчинствах опричнины, и слухи об этом могли доходить до царя. он еще раньше доноса выселил из новгорода и пскова несколько сот семей; теперь же, имея благовидный повод, решился этим дать надолго острастку.
Популярные вопросы